Саша, как всегда, мы в начале просим преподавателей рассказать о себе…

Я никогда не давала интервью, не знаю даже, что рассказать. Я училась в разных московских математических школах: в какой-то момент — в 57-й, в какой-то — в 179-й, еще в 1543, — мне кажется, я во всех хороших школах поучилась. Ездила в математические лагеря, ходила на всевозможные кружки, участвовала в олимпиадах — мне кажется, я всегда любила математику. В прошлом году окончила матфак НИУ ВШЭ.

А за что именно вы любите математику? Что в ней самое классное для вас?

Лично мне в детстве нравилось решать нестандартные задачки. Очень обидно всегда было, что в школах лишь объясняют какие-то стандартные правила и вообще не пытаются донести до детей, откуда эти правила берутся. Математика тем и красива, что какие-то неочевидные, сложные вещи оказываются абсолютно логичными — понятно, откуда что берется и куда следует. И все математические правила — очень красивые, магические, при этом вся эта магия имеет понятное объяснение.

Как получилось, что вы выбрали именно преподавание?

Мне всегда нравилось работать с детьми — я начала заниматься репетиторством в девятом классе, к одиннадцатому у меня уже было много учеников. Потом работала стажером в математических лагерях, вела разные кружки, несколько лет преподавала математику в лагере «Марабу». На самом деле я просто люблю детей. И мне нравится объяснять так, чтобы было понятно и интересно; показывать детям, что математика — это красиво. И, несомненно, всегда очень приятно заинтересовать ребенка, когда у него загораются глаза: «Да-да-да! Как я раньше этого не понимал?!» А когда детям интересно, они хотят дальше узнавать что-то новое, более глубокое.

А у вас есть какой-то, скажем, топ педагогических принципов, которым вы следуете?

Ну я бы сказала, что главный принцип — относиться к ребенку как к равному, и плевать, сколько ему лет. Он такой же человек, как и учитель, у него свое мнение, интересы. Второй момент — важно понимать, что нет однозначно не способных к математике детей. Просто разным детям интересно разное — кто-то любит историю, и математика его не сильно увлекает. Но, конечно, есть дети, у которых более ярко выражены математические способности.

Кстати, часто бывает, что ребенок приходит и говорит: «Ненавижу математику» (или, скажем, «Обожаю историю»), но на самом деле он любит или не любит учителя, а не предмет. И вот когда ребенок постарше выбирает себе область, куда он пойдет учиться дальше, хотелось бы, чтобы этот выбор основывался на том, насколько человеку действительно интересна эта сфера, а не на том, что ему повезло / не повезло с учителем.

Еще мы часто играем в математические игры, и это не только полезно, весело и приятно, но и позволяет ребенку больше полюбить математику.

Расскажите, как проходит ваш учебный год в Le Sallay Диалог?

Ну, я веду три группы разновозрастных детей, примерно 5–7 класс. Группы небольшие, максимум четыре человека, это очень удобный формат. Ты точно понимаешь, что знает этот, и этот, и этот ребенок, и на занятии получается уделить время буквально всем. В огромном классе на тридцать человек учитель физически не может успевать все; конечно, есть контрольные, тесты, и уровень виден, но индивидуальный подход в таком случае невозможен. А в формате малых групп получается такой тьюторский подход — за урок ты можешь обсудить задачки с каждым.

А что сейчас вы проходите?

С младшей группой — дроби, подошли к десятичным. А с остальными обсуждаем делимость натуральных чисел, признак делимости, наибольший общий делитель — ну, короче, делимость.

А есть дети, которые более равнодушны, скажем так, к математике, чем остальные? Те, кто говорит: «И где мне в жизни встретятся десятичные дроби?»

И я отвечу: «Они всюду!» Любое измерение величин, рост, вес человека, расстояние между городами, курс доллара, в конце концов. Это, кстати, очень полезная вообще штука — про какое-то понятие понимать, где оно вообще применяется в жизни. Когда мы проходим системы счисления, я спрашиваю учеников: «Когда маленький ребенок учится считать, он как это делает? На пальцах!» Люди загибали пальцы — так им удобно было считать десяток. А в каких-то местах считали двадцатками — видимо, потому что люди ходили босиком и в ход шли пальцы на ногах. И остатки двадцатеричной системы счисления мы можем увидеть сегодня во французском языке, где число 80 (которое в русском образовано как «восемь десятков») — это quatre-vingts, буквально «четыре двадцатки». А, например, шумеры использовали шестидесятеричную систему счисления и считали шестидесятками. И это осталось в жизни и сегодня — угадайте, где? Правильно, часы и минуты! И вот с такими примерами с часом и минутами детям гораздо понятнее становятся и сам принцип систем счисления, и то, как это все работает.

Саша, а вам как учителю чем нравится формат Le Sallay Диалог?

Индивидуальный подход — это очень круто. Сейчас, в связи с массовым переходом на дистант, мы видим, как тяжело идет процесс в обычных школах, а у нас изначально многое заточено под онлайн, и мы умеем это делать. При этом у нас есть очные сессии, чтобы все познакомились, подружились и вообще была живая жизнь в коллективе. Мне нравится, что собрались очень разные дети — с ними ужасно интересно работать!